Итак, медицинский термин. Что за ним стоит и откуда я его узнал.

17 марта 2015 года мне была сделана МРТ (магниторезонансная томография) головного мозга. После этого я "быстрой походкой" обошел массу сайтов и узнал много нового. Наиболее полезной оказалась статья Элины Оборотовой. Я сразу "вошел в тему". Привожу ее в полном виде.

Нейрохирургическая операция в НИИ мозга человека РАН имени Натальи Бехтеревой. Кажется, операцию ведет д.м.н., заслуженный хируг Гурчин А.Ф. На голове у него бинокуляр с подсветкой, в правой руку электрокоагулятор, в левой - вакуумный отсос. Кусочки опухоли отсекаются и удаляются с операционного поля. Самое сложное и времяемкое это доступ. В голове пациента за ухом коловоротом сверлится отверстие диаметром сантиметра четыре, отодвигается мозжечек... После удаления новообразования покрывающие слои сшиваются, отверстие в черепе замазывается медицинским воском и закладывается костной стружкой из под коловорота. Остается шрам на коже под волосами. 

Невринома слухового нерва. Как выбрать способ лечения? Чуть больше года назад я стала замечать, что хуже слышу то, что происходит справа от меня, чем то, что происходит слева. Трубку телефона стала прикладывать к левому уху, к собеседнику старалась развернуться левой стороной… Сама для себя объясняла это то серной пробкой, то каким-то непонятным вялотекущим воспалением, которое, как я ждала, при первом удобном случае само пройдет. Глупости, конечно… Ну, хоть режь меня… не люблю я ходить по поликлиникам. Так прошло почти полгода. Прошлым летом к этому добавилось небольшое головокружение при повороте головы справа налево, чувство онемения на правой стороне лица: будто бы ещё не конца прошла анестезия после посещения стоматолога. Потом я начала терять устойчивость: меня вдруг могло «повести» в какую-то сторону, при этом вернуться в исходное положение становилось довольно проблематично

 А однажды я проснулась утром от дикого «вертолета» (думаю, не надо объяснять, что это), но поскольку я была совершенно трезва, это состояние списала на жару, смог и переутомление. Вы обвините меня в безответственном отношении к своему здоровью, но разве могла я предположить, что все это звенья одной цепи? Да и когда симптомы добавляются один за другим, постепенно к ним привыкаешь и учишься с этим жить… В общем, до лор-врача я добралась только в конце осени. Далее довольно быстро выстроилась цепочка лор – аудиограмма – сурдолог – МРТ, по результатам которой стало ясно, что у меня невринома слухового нерва (вестибулярная шваннома, невринома VIII черепного нерва, акустическая невринома) – доброкачественная медленно растущая опухоль, которая образуется из клеток, входящих в состав оболочки VIII-го черепного нерва (он же – преддверно-улитковый или слуховой, состоит из двух порций, отвечающих за слух и вестибулярный аппарат). Причины появления подобных опухолей науке неизвестны. Есть только некоторые гипотезы, но они ничем не подтверждены. В моем случае это было уже довольно большого размера новообразование: почти 3,5 см в диаметре. Вырастая в ограниченном пространстве черепа, опухоль начинает сдавливать слуховой, лицевой и тройничный нерв, а в особо запущенных случаях даже мозжечок и ствол мозга. Отсюда – головокружения и онемение половины лица. Ну, а насчет слуха и так все понятно – в первую очередь, он и страдает. Частота возникновения неврином слухового нерва составляет примерно 1 на 100 000 человек в год. Удивительно, но ни паники, ни страха, которые обычно в таких случаях одолевают людей, у меня не было вообще. Я увидела это пятно рядом с мозгом на снимке, прочла диагноз, и первая мысль, которая промелькнула, была: «Как от этого избавиться?» Всезнающий Интернет предложил два варианта: хирургическое вмешательство или радиохирургия. Первый вариант – трепанация черепа – был отметен мной сразу. При этих словах мне представлялись жуткие картинки вроде сверления или распиливания костей, лысые головы, дырки в черепе и беспомощные пациенты, которые из-за неизбежных осложнений проводят в больнице по 2–3 месяца и потом ещё около полугода не могут прийти в себя после столь страшной операции. Радиохирургия, или гамма-нож, располагала к себе куда больше. На аппарате, похожем на МРТ, опухоль подвергается дозированному радиооблучению, после которого невринома должна перестать расти, а может быть, со временем и уменьшиться. Стоимость – около 250 тысяч рублей – поначалу слегка смутила, но потом я решила, что кредиты никто не отменял, и я готова на финансовые подвиги и выбивание материальной помощи из работодателя, лишь бы только избежать ужасной трепанации и бритья головы! В показаниях к радиохирургии была оговорка – новообразование должно быть не более 3 см. «Почти подхожу», – решила я и с этой мыслью отправилась к нейрохирургу. На приеме выяснилось, что у врачей насчет меня другие планы. «А что в ней плохого?» – услышала я в ответ на вопрос о трепанации. «Получите квоту. Куда поедете оперироваться – в Москву или Санкт-Петербург?» Я, пребывая в шоковом состоянии от того, что мои надежды на бескровное решение проблемы не оправдались, выбрала НИИ нейрохирургии имени Н. Бурденко. В общем, с чудесной перспективой трепанации черепа накануне своего дня рождения и юбилея мамы я встретила Новый год. Получение квоты заняло месяц. Госпитализацию назначили на 20 апреля. За время, прошедшее со дня постановки диагноза, чувствовать себя я стала хуже. Видимо, не обошлось без психисоматики: голова при повороте её влево стала кружиться настолько сильно, что я могла даже упасть. По утрам, прежде чем подняться, я «фокусировала изображение», потом вставала и шла, пошатываясь, как будто всю ночь дегустировала шампанское. Приступы с «вертолетом» доводили уже до рвотных позывов. Чувствительность правой половины лица ещё больше снизилась, и стало чаще «дергаться» веко. Не знаю, замечали ли окружающие мою неуверенность и шаткость при ходьбе, но меня все это очень напрягало… И, конечно, за эти 2 месяца, которые мне ещё предстояло провести в ожидании операции, я искала в Сети информацию о том, как проходит трепанация, какой становится голова после неё (родничок? титановые пластины?), каков реабилитационный период и какие грозят осложнения. Как вы понимаете, ничего радостного для себя я там не находила. Читала, что кости черепа удаляются совсем, рана просто затягивается мышцами и кожей, остается «родничок», подобный тому, что у младенцев. А самым страшным из возможных осложнений после удаления большой невриномы (а более 2 см – она уже большая) для меня был возможный парез, а то и паралич лицевого нерва. Это означало, что лицо станет асимметричным и, в зависимости от степени поражения нерва, будет отставать при моргании или вообще не закрываться глаз, не двигаться или двигаться с отставанием угол рта… Потом можно будет сделать пластику и пересадить подъязычный нерв, но это потом, месяца через 3, и ещё неизвестно, приживется он или нет. По сравнению с этим мысль о том, что придется побриться налысо, меня уже вообще не пугала, и я связала на лето ажурный берет. На больничном готовилась провести 2–3 месяца. Давно задумывалась о том, что хочу креститься, а после слов хирурга «у Вас такая опухоль, Вы и помереть можете после операции», укоренилась в этой мысли окончательно. Крестилась за день до отъезда.

Автор: Элина Оборотова 
Источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-46401/
© Shkolazhizni.ru

Эту часть статьи – о том, как бороться – хотела написать как можно суше и строже, без подробностей, только факты, но не получилось. Кому-то эти подробности, может быть, и неинтересны. Ещё раз подчеркну (по себе знаю): поиск в Сети информации «из первых уст» от переживших хирургическое удаление невриномы почти бесполезен. На форумах чаще общаются те, у кого появились серьезные осложнения после операции, – читать это перед госпитализацией ужасно! Хочется положительной информации, а её нет. Именно поэтому я и пишу – чтобы она была. Понять мои эмоции, с которыми я ехала в Москву в НИИ Бурденко, можно только пережив нечто подобное. Впереди – полная неизвестность, когда не знаешь, какой будет твоя жизнь – жизнь молодой, интересной, строящей планы женщины – через 2 дня, да и будет ли она вообще (нейрохирург не исключал и такой исход). После долгой процедуры госпитализации я попала в 5-е отделение, в свою палату №6. Обстановка и атмосфера в отделении мне показались спокойными: тихо, уютно, чисто, комфортно. Пациенты ходят по коридору, пьют чай, смотрят телевизор, общаются с родными. Головы не перебинтованы, просто на области операции приклеено некое подобие пластыря, а некоторые и вовсе без него. Лысых нет. На следующий день – беседа с лечащим врачом. Операция завтра. Я задала все заготовленные вопросы и узнала: лицевой нерв по возможности постараются не задеть (многое ещё зависит от локализации опухоли), брить будут только участок за ухом, кости черепа поставят на место и сделают аккуратный шов, поскольку я молода и хороша собой. Вечером подписала бумагу, что предупреждена о риске хирургического вмешательства вплоть до самых крайних обстоятельств и мер. Последний прием пищи – обед, несмотря на то, что операция назначена на 5 вечера следующего дня. В 8 утра я узнаю, что все изменилось, и мне пора. Срочный звонок мужу. Все так быстро, что даже бояться некогда. Медсестра приносит противоэмболические чулки, я ложусь на каталку и мы едем. На часах в коридоре 09:04, в голове – «Ангел мой, иди со мной, ты впереди, я за тобой» и «Отче наш»… Операционная, анестезиолог, капельница, «сейчас Вы…» – да, я уже чувствую, что проваливаюсь… Очнулась я в реанимации. После операции пациента обязательно переводят в реанимацию. И, как только есть уверенность, что все хорошо, – в палату. Я была там с 14 часов дня операции до 10 утра следующего дня. Первое, что я сделала, когда пришла в себя – проверила, все ли в порядке с лицом. Открыла глаза. Попробовала улыбнуться. Получилось! Ура! Лицевой нерв цел! При выходе из наркоза пришлось нелегко. Зато первый завтрак буквально вернул меня к жизни (почти двое суток не ела!). Первый день после реанимации я провела в постели, потом врач разрешил садиться, потом – вставать и ходить. У пациентов есть возможность воспользоваться услугами нянечек (за плату): они помогают абсолютно во всем – прием пищи, туалет, гигиена, что-то принести, подать, встать, походить с тобой по коридору и т.д. Так потянулись дни восстановления и, к счастью, выздоровления. В первые дни ещё кружилась голова, от дыхательных трубок саднило горло, гнусавил голос, была слабость лицевых мышц, голова в области операции была онемевшей и ничего не чувствовала, спать я могла только на левом боку, но с каждым днем я все равно чувствовала себя лучше и лучше. Голова, к моей радости, не была брита полностью – только участок за ухом, так что с распущенными волосами этого вообще не заметно. Выписали меня ровно через неделю после операции. Мой нейрохирург Вадим Николаевич Шиманский сказал, что жить мне дальше нужно так же, как и жила: противопоказаний нет, самое главное – ничем (ни баней, ни загаром, да вообще ничем) не злоупотреблять. Все в меру. Собственно, как и для всех здоровых людей. Опухоль оказалась непростой, на 100% удалить её не удалось, это было уже опасно. Поэтому через 3 месяца – контрольный снимок, а при отсутствии динамики роста следующий снимок – через год. Ну а при росте – тот самый гамма-нож. С моего возвращения домой прошло чуть больше месяца. Ещё на больничном, но я работаю на радио и не смогла удержаться от того, чтобы не попробовать выйти в эфир. Кто бы мог подумать, что я смогу сделать это через 2 недели после трепанации черепа!! Сейчас чувствую себя намного лучше, чем до операции, – прошли ужасные головокружения, восстановилась чувствительность лица, постепенно проходит онемение головы. Только вот слух на правой стороне вернуть, скорее всего, не удастся – слишком сильно слуховой нерв был поврежден опухолью. Но с этим можно жить, уже привыкла. Зато теперь я понимаю – то, что нам кажется нашей слабостью, уязвимой стороной, запросто может стать нашим преимуществом, именно так произошло со мной. Размер опухоли, который не взялись оперировать местные хирурги, позволил мне попасть в руки прекрасных специалистов с золотыми руками – заведующего 5-м отделением НИИ нейрохирургии имени Н. И. Бурденко, д.м.н. Вадима Николаевича Шиманского и лечащего врача, нейрохирурга Владимира Кирилловича Пошатаева. Спасибо вам, дорогие! Такую вот я прошла школу жизни. История моей болезни ещё не завершена, но самое страшное позади. Мне повезло, я отделалась лёгким испугом по сравнению с тем, что могло бы быть. К сожалению, не все операции приводят к такому же результату, я знаю и другие истории. Но, несмотря ни на что, желаю всем, кто столкнулся с подобной проблемой, оптимизма, надежды и веры в лучшее. Даже если очень страшно, нужно идти вперед и не сомневаться в тех, в чьих руках ваше здоровье и жизнь. Будьте здоровы!

 P.S. По возвращении домой на многих сайтах оставила отзывы о НИИ им. Бурденко со своими координатами. За месяц успела поддержать и проинформировать об операции примерно 10 человек. С удовольствием отвечу и на ваши вопросы, если таковые возникнут.

Автор: Элина Оборотова 
Источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-46402/
© Shkolazhizni.ru

Добрый день, Константин!

 С момента моей операции прошло 4 года. Первые 2 все было нормально, а потом остаток начал расти. Были жуткие головные боли. Шиманский предложил либо повторно оперироваться, либо кибер-нож. На кибер-нож была очередь (на него дают квоты), пришлось делать гамма-нож за деньги. Головные боли прошли сразу же после процедуры. Спустя год была на консультации у радиологов, сказали, что все идет по плану - в центре опухоли начал образовываться некроз, который со временем должен занять всю ее площадь.

Так что жду второго контроля, это будет осенью. Сейчас самочувствие нормальное, бывает, что подергивает, и мышцы на лице сокращаются произвольно, но с этим можно жить. Слуха на оперированном ухе нет и не будет.

-- 

С уважением, Элина.

А так невринома выглядит на снимке МРТ:

До и после операции